ТАЙВАНЬСКИЙ ВОПРОС: ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ

08.10.2023
ТАЙВАНЬСКИЙ ВОПРОС: ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ
    После возвращения в «родную гавань» Гонконга и Макао в конце 1990-х гг., единственной «китайской территорией» все еще остающейся вне «материнского лона» является – Тайвань, куда после потери контроля над материковым Китаем в ходе гражданской войны в 1949 году бежало правительство Китайской Республики под руководством Гоминьдана и ее лидера Чан Кайши (ум. 1975), где им было создано однопартийное (до демократических реформ в 1980-х годах) государство, которое если перефразировать советскую коммунистическую идеологию – «китайское по форме, капиталистическое по содержанию».
    Официальный Пекин считает Тайвань исторической территории единого Китая, который еще в XIII веке официально был включен в карту китайской империи, после чего китайские переселенцы начали осваивать прибрежные плодородные земли и развивать рыболовный промысел в прибрежных водах. Выгодное расположение острова, открывавшего путь для торговли с районами внутреннего Китая, Тайвань привлекал к себе взоры как японских феодалов и пиратов, так и европейских «искателей приключений» в лице португальских, голландских и испанских мореплавателей, а также Ост-Индской компании, под контролем которой во второй половине 17 века находились северный и юго-западный районы острова. В конце 17 века Цинская династия Китая включила остров в состав китайской провинции Фуцзянь. В 1886 году Тайвань был выделен в отдельную провинцию Китая. Однако поражении в ходе японо-китайской войны 1894–1895 гг. вынудило Цинское правительство уступить Тайвань Японии, вследствие чего вплоть до 1945 года остров находился под властью японского императора.
    Для КНР сущность тайваньского вопроса составляет три основных аспекта: во-первых, тайваньский вопрос является вопросом, оставленным внутренней войной Китая, представляет собой внутренние дела Китая, разрешение которой принадлежит самому китайскому народу c двух берегов тайваньского пролива. Во-вторых, тайваньским вопросом является вопрос о защите китайского правительства и народа, государственного суверенитета и территориальной целостности, защите национального достоинства, борьбе против вмешательства извне. В-третьих, суть тайваньского вопроса заключается в борьбе между расколом и борьбой против раскола, между независимостью Тайваня и борьбой против независимости Тайваня. Китайское правительство придерживается принципа «одного Китая», категорически выступает против всех попыток, направленных на раскол родины и нации, категорически выступает (1) против всех попыток создания двух Китаев, (2) одного Китая и (3) одного Тайваня или (4) независимости Тайваня.

    Таким образом, для официального Пекина Тайвань всегда «был, есть и будет» частью единого и суверенного Китая. Принцип «одного Китая» юридически признан многими государствами мира (более 170 стран мира, а также ООН), за исключением «дюжины» и плюс двух стран мира. Но суть не в этом, а в том, что принцип «одного Китая», является политической основой нормального развития отношений между КНР и мировым сообществом, включая США, ЕС и др. Именно поэтому визит в Тайвань спикера Палаты представителей Конгресса Нэнси Пелоси летом 2022 года был воспринят Пекином как недружественный акт со стороны США.

    Несмотря на то, что нормализация отношений между «двумя берегами» Тайваньского пролива началась еще в 1987 году, выдвинутый в 1980-е гг. КНР курс на мирное объединение с Тайванем на основе принципа «одна страна — две системы» в настоящее время не находит поддержки со стороны официального Тайбэя (臺北), предлагавшего в свое время свою концепцию – «одна страна — две территории», которая предполагала присоединение к материковому Китаю с учетом сохранения суверенитета, что неприемлемо для КНР.

    Еще в конце ХХ века один из «гуру» американской внешней политики Збигнев Бжезинский отмечал, что «Почти наверняка история и география заставят китайцев со временем проявлять все большую настойчивость – даже эмоционально окрашенную – в отношении необходимости воссоединения Тайваня с материковой частью Китая. Разумно было бы также предположить, что Китай по мере роста своего могущества сделает это главной задачей первого десятилетия следующего века, после экономического поглощения и политического «переваривания» Гонконга. Возможно, мирное объединение – скажем, по формуле «одна нация, несколько систем» – окажется привлекательным для Тайваня и не вызовет возражений со стороны Америки, но только в том случае, если Китаю удастся сохранить темпы экономического роста и провести важные демократические реформы. В противном случае, даже у доминирующего в регионе Китая не будет военных средств для навязывания своей воли, особенно ввиду противодействия США, и в этом случае проблема по-прежнему будет подпитывать китайский национализм, отравляя американо-китайские отношения» (Бжезинский З. Великая шахматная доска: Господство Америки и его геостратегические императивы. М.: Междунар. отношения. 2000. С. 197).
    С тех пор как З. Бжезинский написал это в своей книге прошло около тридцати лет. Руководство Китая называющая остров – «провинцией Тайвань КНР» все эти годы терпеливо вело с Тайбэем переговоры о воссоединении, относясь к решению проблемы по-даосски: «Позволь всему течь своим чередом». Однако в последние годы решение «тайваньского вопроса» вновь вернулось на первые страницы мировых СМИ, что в определенной степени стало следствием экономического спада КНР в первые годы второго десятилетия 21 века, вызванные в том числе пандемией COVID-19, а затем усилением китайско-американского (американо-китайского) политического и экономического противостояния. В свою очередь геополитическая турбулентность, развязанная Россией война с Украиной, возвращение утерянных в свое время территорий Карабаха Азербайджаном и другие кризисные процессы по мнению ряда экспертов могут подвигнуть Пекин к силовому решению «тайваньского вопроса».

    Здесь следует совершить исторический экскурс на два-одно десятилетия назад, чтоб понять, как само руководство Тайваня относится к решению данного вопроса. Так, после прихода к власти в Тайване в начале 2000-х гг. Демократической прогрессивной партии (ДПП) и ее лидера Чэнь Шуйбяня (с 2000 по 2008 гг.), контакты с КНР были заморожены, поскольку администрация острова заявила о том, что Тайвань является суверенным государством. В 2008 году партия Гоминьдан вернулась к власти, и новый руководитель Ма Инцзю вновь активизировал экономическое сотрудничество с КНР. Однако после того как в 2016 году и 2020 году победу на выборах главы администрации одерживала лидер ДПП Цай Инвэнь (ее партия имеет большинство в парламенте Тайваня – Е.Б.), которая выступает против интеграции с КНР и за сохранение «статуса-кво», отношения между «двумя берегами» Тайваньского пролива только ухудшились. И во многом это происходит благодаря «вниманию» к Тайбэю со сторону американского политического истэблишмента, время от времени посещающего Тайвань, что естественно вызывает раздражение властей КНР.

    Так, в 2014 году территорию посетила тогдашняя глава Агентства по охране окружающей среды США Джина Маккарти. В 2020 году делегацию на Тайвань возглавлял министр здравоохранения и социальных служб Алекс Азар. 18–21 июля 2022 года Тайвань посетила делегация Атлантического совета (американский неправительственный аналитический центр) во главе с бывшим министром обороны США Марком Эспером. Регулярно территорию посещают и американские конгрессмены. Однако визит спикера Палаты представителей Конгресса Нэнси Пелоси (третья по важности должность в стране – Е.Б.) в августе 2022 года стал первым за 25 лет контактом такого высокого уровня, после того как в 1997 году Тайвань посещал спикер Палаты представителей республиканец Ньют Гинрич.

    Визит Нэнси Пелоси официальный Пекин расценил «как крайне опасный и крайне провокационный», подрывающий «суверенитет и территориальную целостность Китая, стабильность и мир в Тайваньском проливе» (постпред Китая при ООН Чжан Цзюнь), поскольку принцип «одного Китая» – это красная линия в отношениях Китая с другими странами.

    Несмотря на то, что президент США Джо Байден в телефонном разговоре с председателем КНР Си Цзиньпином глава Белого дома подтвердил позицию США, согласно которой Вашингтон продолжает и намерен в дальнейшем продолжать придерживаться политики единого Китая и «причин для эскалации нет» (Джон Кирби, Координатор по стратегическим коммуникациям в Совете национальной безопасности США), ситуация вокруг «тайваньского вопроса» продолжается нагнетаться, в том числе и со стороны тайваньской администрации.
    Среди причин этого имеется самый простой ответ: это политика лидера ДПП и президента Китайской Республики (как официально называется Тайвань – Е.Б.) – Цай Инвэнь, которая по вопросам, связанным с обеими сторонами пролива, категорически отвергает предложенную Пекином модель «одна страна – две системы» и выражает желание, чтобы обе стороны мирно сосуществовали.
    Имея западное образование (после окончания в 1978 году юридического колледжа Национального университета Тайваня, в 1980 году получила степень магистра в юридической школе Корнеллского университета, а в 1984 году в Лондонской школе экономики получила степень доктора (PhD) в области права – Е.Б.), первая женщина-президент Тайваня, выступает за независимость острова и провозглашение Республики Тайвань, а также выступает с жёсткой критикой сближения с КНР. При этом в вопросе дальнейшего экономического развития она говорит о двух достаточно противоречивых с точки зрения материкового Китая вещах. С одной стороны, Цай Инвэнь хотела бы удержать статус-кво в экономическом аспекте сотрудничества с КНР, с другой заявляет о необходимости вступления в Транстихоокеанское партнёрство (ТТП) под эгидой США (3 января 2017 года Президент США Дональд Трамп подписал указ о выходе США из Транстихоокеанского партнерства – Е.Б.), куда первоначально не планировали приглашать Китай (в ноябре 2020 года Пекин объявил о заинтересованности вступления в ТТП – Е.Б.). Если бы Тайвань вступил в ТТП, то это означало бы резкое ухудшение отношений с КНР, нарушения принципа «одного Китая», а также привело бы к неминуемому разрыву отношений КНР со странами-участницами ТТП.
    Тут следует отметить, что при администрации Цай Инвэнь военные расходы Тайваня выросли по отношению к ВВП. Оборонный бюджет был установлен в размере 327 миллиардов NTD (тайваньских долларов, сокращенное название NT$ – Е.Б.) в 2018 году и 346 миллиардов долларов в 2019 году. Оборонный бюджет в 2020 году был установлен в размере 411 миллиардов NTD, что, по оценкам, составляет 2,3 % ВВП, что на 8,3 % больше общих расходов по сравнению с предыдущим годом и рост на 0,2 % в процентах от ВВП. Администрация также сосредоточила внимание на оборонной самодостаточности и развитии местной промышленности, такой как подводные лодки и ракеты.
    Уже в конце сентября 2023 года состоялась церемония спуска на воду первой подводной лодки Тайваня «Хайкунь», которая прошла в городе Гаосюн на юго-западе острова. На церемонии глава администрации Тайваня Цай Инвэнь заявила, что «В прошлом это казалось невыполнимой задачей, но подводная лодка находится перед нашими глазами. <…> Мы сделали это». В общей сложности программа предусматривает строительство до 8-ми подлодок проекта стоимостью до 300 млрд новых тайваньских долларов (около $9,73 млрд) (см.: Тайвань представил первую подводную лодку собственного производства // https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/18860347, 28.09.2023). Естественно, что такое военное наращивание Тайваня не может не насторожить Китай…
    Так, 28 июня 2023 года на третьей сессии Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) 14-го созыва впервые в истории Китая был принят закон «О международных отношениях». Документ является базовым и дополняет положения Конституции КНР, касающиеся взаимоотношений с другими государствами. Согласно заявлению китайских официальных лиц, Закон наиболее полным образом определяет основные принципы и цели внешней политики Китая, ключевым моментом в нем является то, что он дает экстерриториальное право вводить любые ограничительные меры в случае угрозы суверенитету, безопасности и интересам развития Китайской Народной Республики. Документ экстренно вступил в силу 1 июля 2023 г. Теперь, согласно статье 33, контрмеры могут быть применены к любым «действиям, нарушающим международное право и основные нормы международных отношений и угрожающим суверенитету, безопасности и интересам развития Китайской Народной Республики».
    Например, если раньше Китай вносил в список неблагоприятных субъектов американские компании Raytheon и Lockheed Martin из-за поставки оружия на Тайвань, то теперь ограничительные меры могут быть введены в случае нарушения пространных и всеохватывающих принципов нового Закона. В том, что положения нового Закона стало следствием в том числе ухудшения китайско-американских отношений и усиления «тайваньского вопроса» говорят слова Ван И, заявившего что «В настоящее время изменения в мире, времени и истории разворачиваются беспрецедентным образом. Всесторонняя национальная мощь и международное влияние моей страны значительно возросли, а ее отношения с миром претерпели беспрецедентные и глубокие изменения… В то же время ускоряются невиданные за столетие крупнейшие изменения в мире, происходит глубокая корректировка баланса международных сил, сложная трансформация международной структуры и порядка».
    Таким образом, новый этап китайской политики в отношении Тайваня будет, по всей видимости, характеризоваться более активным использованием как внешнеполитических, так и военных инструментов давления на остров, о чем говорит в том числе принятый закон «О международных отношениях».  По мнению ряда экспертов, при формально сохраняющейся приверженности мирному пути решения проблемы реальные возможности «мирного воссоединения» между «двумя берегами» Тайваньского пролива сужаются. Однако, как нам представляется, руководство КНР все же не будет рисковать своей политической репутацией, используя военные средства для решения «тайваньского вопроса», но будет и впредь отстаивать принцип «одного Китая», и доводить до международного сообщества недопустимость вмешательства в отношении проблемы, касающейся только Китая и китайских территорий.
    Если же говорить о позиции Казахстана относительно данного вопроса, то Казахстан, вступивший во «второе золотое десятилетие» межгосударственных отношений с КНР, остается приверженцем принципа территориальной целостности всех государств, закреплённого в Уставе Организации Объединённых Наций, согласно которой «Тайвань – это часть Китая. И у нас нет никаких сомнений по этому поводу» (К.К. Токаев).

Е.Байдаров специально для Центра по изучению Китая

(Скриншот с https://informburo.kz/novosti/tokaev-vyskazalsya-ob-idee-nezavisimosti-taivanya-eto-cast-kitaya)