Menu
06.11.2022
Синьцзян, крупнейшая китайская провинция, территория которой занимает около 1,66 млн. кв. км, т.е. одну шестую территории страны, за прошедшие несколько лет стала одним из наиболее известных регионов современного Китая. И не потому, что из самой бедной провинции СУАР становится все более процветающим районом, двигателем развития западной части КНР. В районе развернуты солидные масштабы экономического строительства, ориентированные на значительное расширение экономических связей с соседними странами. ВВП СУАР по итогам 2021 года составил 251,2 млрд долларов, что больше, чем весь ВВП соседней Центральной Азии, с которой Синьцзян тесно связан не только географически и культурно, но и экономически и инфраструктурно.
Но эти аспекты СУАР никому неинтересны. Регион стал известен благодаря западным медиа и международным правозащитных структурам, которые преследуют иные задачи, нежели привлечение внимания к развитию Синьцзяна. Вот уже несколько лет страны Запада активно используют правочеловеческую тематику в диалоге с Китаем, как инструмент геополитического соперничества.
Данная публикация – это не оправдание политики Китая, Пекин сам способен защитить свою позицию и делает это всеми имеющимися средствами. Казахстан не вмешивается во внутренние дела КНР. Интерес к исследованию этой проблематики лежит в другой плоскости – в плоскости национальных интересов Казахстана. Это связано с тем, что, пытаясь оказывать давление на Китай через «нарушения права мусульман в СУАР» – западные страны вовлекают в эти скандалы и соперничество Казахстан и весь регион Центральной Азии. У центрально-азиатских стран свое видение ситуации в регионе и свои интересы в отношениях с соседями. Тем самым, цель публикации помочь не допустить вовлечение Казахстана и Центральной Азии в глобальные геополитические разборки.
А такие попытки периодически возникают, и теперь на уровне ООН.
Так, 31 августа т.г. УВКПЧ ООН опубликовало доклад по ситуации в СУАР, ключевой вывод которого сформулирован следующим образом: «серьезные нарушения прав человека были совершены в СУАР в связи с применением правительством стратегии борьбы с терроризмом и экстремизмом. Реализация стратегии в СУАР привела к взаимосвязанной жестким и необоснованным ограничениям широкого круга прав человека. Эта модель ограничений характеризуются дискриминационным компонентом, поскольку лежащие в их основе действия часто прямо или косвенно затрагивают уйгурские и другие преимущественно мусульманские общины».
Очевидно, что специалисты УВКПЧ ООН приняли во внимание лишь отдельный эпизод в истории СУАР в 1990-2022 годы. Видно, что свои выводы они сделали лишь на государственной политике КНР в период 2016-2022 годов (когда были созданы центры дерадикализации), но причины, которые привели к такой реакции Пекина – лежат в 1990-2015 годы (акты терроризма). И они явно не приняты во внимание.
Возникает вопрос, почему международная структура, которая по своей природе должна быть равноудаленной и объективной, стала участником чужой геополитической игры? Давайте подойдем к этому вопросу критически и представим реальные аргументы.
Первое. Возвышение КНР оказывает влияние на баланс сил в мире, усиливает роль Азии в мировых политических и экономических делах. Понятно, что в результате этого целый ряд стран Запада теряют свои позиции со всеми вытекающими последствиями. В этой связи вокруг СУАР и мусульман разыгрывается классическая карта по дестабилизации ситуации изнутри – как это было в целом ряде государств мира. Сначала это было подогревание экстремистских настроений, поддержка сепаратизма и затем террористических актов. Так, с 1990 года по конец 2016 года сепаратистские группы осуществили в Синьцзяне тысячи террористических актов, в результате которых погибли невинные люди и сотни полицейских, был нанесен огромный материальный ущерб. Кстати, об этом подробно писали казахстанские специалисты-востоковеды (https://qmonitor.kz/politics/4393). В этом контексте УВКПЧ ООН, к сожалению, стала инструментом политического соперничества.
Второе. Мусульманская тематика в СУАР стала остро актуальной на рубеже 2017–2018 годов, и это неспроста. Именно на этот период приходится практическое укрепление и устойчивое развитие инициативы «Один пояс, один путь». А Синьцзян является естественными воротами КНР в Евразию, давление на который могло бы остановить торговые потоки в Европу. И в тот период намеренно задели этнических казахов в СУАР, потому что Казахстан стал ключевым государством в современном Шелковом пути. Логика здесь очень простая и эффективная – если поссорить КНР с Казахстаном, то никакого строительства пояса и пути не будет автоматически. В тот период пошли активные информационные вбросы (публикации с искаженной информацией) и манипуляции национальными чувствами казахов относительно собратьев, живущих в Китае и прочее. Однако тогда никто и не подумал, что процесс переселения казахов из СУАР начался еще в 1990-е годы и никаких проблем в этом вопросе никогда не было. Они появились с именно появлением слишком эффективно развивающегося Шелкового пути, который стал менять направления мировой торговли.
Третье. Мусульмане в КНР проживают не только в СУАР, они живут по всей стране. Поэтому если вдруг допустить, что китайские власти проводят дискриминационную государственную политику относительно мусульман – тогда почему вся дискриминация сосредоточена в СУАР? Почему нет сообщений, что мусульман преследуют в других провинциях КНР, например, в соседней Ганьсу или других частях страны? По имеющимся данным, в Китае проживают порядка 30 млн мусульман, из них в Синьцзяне 13 млн. человек или 43 процента. Вместе с тем сообщений о гонениях, притеснениях и даже геноциде в других регионах КНР нет, но почему?
Никто не отрицает, что политика безопасности и противодействия терроризму в СУАР привела к созданию там специфической инфраструктуры, которая направлена на дерадикализацию местного населения. Терроризм в СУАР был, и это факт, а сегодня это явление в целом взято под контроль государства. Однако если бы Китай действительно проводил бы намеренную дискриминационную политику – то против него ополчилась бы вся Глобальная Умма мусульман. Как это может быть, хорошо отражает ситуация со скандальными карикатурами во Франции, которая приводила не только к масштабным протестам по всему миру, но и к трагическим последствиям. И таких примеров много. В случае реальной дискриминации мусульман Китай бы столкнулся с аналогичной реакцией Уммы.
Одним из примеров намеренно сфабрикованной дезинформации можно привести такие ссылки, как https://central.asia-news.com/ru/articles/cnmi_ca/features/2020/09/25/feature-02, в которых подается якобы «правдивая информация», которая расследуется австралийским аналитическим центром (!). В частности, интересно, что в статье на малоизвестном ресурсе приводится якобы спутниковый снимок, который легко нарисовать в редакторе Photoshop, не приводит деталей и реалистичных фактов относительно разрушений святынь и др. И потом, интересно, с каких пор Австралия, которая не имеет в нашем регионе ни одного своего посольства (ее глава дипмиссии, ответственная за Центральную Азию, базируется в Москве), вдруг поднимает вопросы мусульман? Какие интересы преследует официальная Канберра в географически отдаленном от нее регионе Центральной Азии, с которой у нее фактически нет каких-либо значимых отношений? И имеет ли Австралия, которая известна своей действительно дискриминационной политикой относительно местных аборигенов – моральное право поднимать такие вопросы?
Четвертое. Если допустить, что кто-то на Западе (кроме настоящих благотворительных организаций в США и Европе, которые делают по истине очень большую работу в мире) действительно заботится проблемами мусульман, тогда возникает резонный вопрос. Почему повышенное внимание западных стран не привлекают острые кризисные и драматические ситуации, которые происходят с мусульманами в Афганистане, Мьянме, Ираке, Ливане, Ливии, Сирии, Нигерии. Кроме того, по каким причинам в отчеты по правам человека никогда не попадают многие страны Ближнего Востока, в которых угнетаются права женщин, или трудовых мигрантов из азиатских мусульманских стран? А ведь указанные проблемы гораздо более глубокие и затрагивают гораздо более широкие по численности группы мусульман. Но мусульмане указанных стран никому не нужны, так как там уже нет геополитических интересов, нет глобального соперничества, нет цели.
Пятое. Тематика СУАР, скорее всего, будет теперь постоянно находиться в фокусе повышенного политического внимания – на фоне нового витка американо-китайского противостояния. В этом контексте нужно рассматривать ситуацию с неоднозначной отставкой Мишель Бачелет (занимала до пост Верховного комиссара ООН по правам человека до 31 августа т.г.) и публикации неоднозначного доклада об оценке ситуации с правами человека в Синьцзяне в 2022 году.
Данный доклад заканчивается тезисом: «УВКПЧ рекомендует международному сообществу поддержать усилия по усилению защиты и поощрения прав человека в СУАР во исполнение этих рекомендаций. Государствам также следует воздерживаться от возвращения в Китай представителей уйгурских и других преимущественно мусульманских меньшинств, которым грозит выдворение, и оказывать гуманитарную помощь, включая медицинскую и психосоциальную поддержку, жертвам в государствах, в которых они находятся». Интересно, а где аналогичные рекомендации УВКПЧ по поддержке настоящих беженцев (численность которых составляет десятки миллионов человек) из Афганистана, Ирака, Ливии и Сирии, где мусульмане действительно испытывают большие сложности?
При этом, на 46−й сессии Совета министров иностранных дел Организации исламского сотрудничества была принята «Резолюция о мусульманских общинах и меньшинствах в государствах, не входящих в ОИК». Документе высоко оцениваются усилия Китая по защите мусульман. В частности, в резолюции говорится, что «…рассмотрев доклад Генерального секретаря о положении мусульманских общин и меньшинств (документ № OIC/CFM-46/2018/MM/SG.REP), ОИС приветствует итоги визита, осуществленного делегацией Генерального секретариата по приглашению КНР; высоко оценивает усилия КНР по оказанию помощи своим гражданам-мусульманам; и надеется на дальнейшее сотрудничество между ОИС и КНР». (https://www.oic-oci.org/docdown/?docID=4447&refID=1250). Схожие оценки закреплены и в документах 47 и 48 сессий СМИД ОИС.
Таким образом, международная организация, уполномоченная заниматься вопросами мусульман по всему миру, признает, что политика КНР в отношении мусульман не направлена на намеренную дискриминацию именно мусульман, а преследует задачи безопасности. А отчеты УВКПЧ ООН видят не результаты антитеррористической борьбы, а только ее косвенные следы. Ну о том, что система ООН переживает глубокий кризис – говорят многие эксперты, в том числе и американские и европейские (https://www.passblue.com/2022/08/22/the-un-in-crisis-big-powers-and-bad-influence/). Поэтому, явно избирательный подход УВКПЧ ООН при оценках ситуации в разных регионах – подтверждает многие выводы о том, что система ООН переживает сложные дни. Система перестала быть сбалансированной международной платформой, которая учитывает специфику каждой ситуации, ее причины и следствия. И Синьцзян это лишь один небольшой эпизод, который намеренно переоценивают и преувеличивают, исходя из чьих-то интересов.
Центр по изучению Китая,
Астана, Казахстан, 2022 год
