Menu
05.12.2017
Американский Институт Центральной Азии и Кавказа (The Central Asia-Caucasus Institute and Silk Road Studies Program Joint Center) в рамках программы по исследованию Шелкового пути (Silk Road Studies Program), опубликовал аналитический обзор, посвященный Китаю и его политике в Центральной Азии. В этой публикации исследователь сфокусировал свое внимание на военном направлении сотрудничества КНР с Таджикистаном.
Как пишет автор в The Central Asia-Caucasus Analyst, постепенно возрастающая экономическая роль Китая в Центральной Азии с начала 2000-х годов неудивительна, учитывая географическую близость региона к динамичной экономике Китая. В этом контексте Пекин тщательно формировал военную стратегию в регионе, особенно в соседнем Таджикистане.
В сентябре 2016 года Пекин предложил финансирование и строительство нескольких форпостов и других военных объектов (в дополнение к посту Гульхан, который был открыт в 2012 году), для усиления защиты границ Таджикистана с Афганистаном, в то время как ВС Китая и Таджикистана проводили крупные антитеррористические учения в октябре 2016 года. Эти неожиданные действия вызвали обеспокоенность в России по поводу усиления влияния Китая в Таджикистане.
Как полагает исследователь, экономическая экспансия Китая в Таджикистане началась относительно недавно. В начале 2000-х годов влияние Китая в Таджикистане было довольно слабым и ограниченным из-за нехватки транспортных коммуникаций, которые могли бы соединить две страны. Двусторонние торговые отношения значительно увеличились лишь после открытия новой крупной автомагистрали Душанбе-Кульма.
Китай инвестировал около 720 млн. долл. в развитие инфраструктуры в Таджикистане, включая восстановление, расширение и совершенствование дороги между Душанбе и Худжандом, что длится с августа 2007 года с привлечением китайского оборудования, рабочей силы и контроля. Другим фактором, способствующим расширению экономической активности Китая, является наличие финансовых ресурсов и готовность инвестировать даже в менее важные сектора экономики Таджикистана.
Двусторонние экономические отношения вступили в новую фазу во время усиления мирового экономического кризиса в 2008 году, и, в особенности, на фоне ослабления отношений Таджикистана с Россией. В 2009 году Россия приняла сторону Узбекистана в споре с Таджикистаном касательно Рогунской ГЭС, что и стало основным катализатором, подтолкнувшим Душанбе к КНР. Таджикистан, как одна из беднейших постсоветского пространства, в значительной степени зависит от импорта гидроэлектроэнергии и регулярно испытывает перебои с электричеством.
Поэтому строительство Рогунской ГЭС расценивается как вопрос жизни и смерти для Таджикистана, который требует срочного увеличения внутренних мощностей по производству электроэнергии. Власти Таджикистана говорят, что Рогунская плотина сможет обеспечить электроэнергией всю страну и даже снабдит приграничные регионы Афганистана и Пакистана дешевым электричеством.
Поэтому власти Таджикистана находились в поиске альтернативного партнера и экономического противовеса России, чем и стал Китай. Пока Китай активно вкладывался в отдельные сектора экономики Таджикистана, он старался избегать ущемления интересов России. Основным интересом Китая в Таджикистане является энергетика, которая является наиболее прибыльной для иностранных инвесторов. Однако Китай не пытался заменить Россию в качестве главного конструктора Рогунской ГЭС, а президент Таджикистана Эмомали Рахмон в октябре 2016 года неожиданно объявил о запуске строительства самой высокой плотины в мире для гидроэлектростанции. В своей речи, транслируемой по государственному телевидению, Рахмон сказал, что Рогунская ГЭС начнет поставку электроэнергии в конце 2018 года.
Благодаря быстрорастущему экономическому влиянию, Китай постепенно стал наиболее влиятельной экономической державой в регионе. Торговля между Китаем и пятью постсоветскими центральноазиатскими государствами – Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном – выросла с 1,8 млрд. долл. в 2000 году до 50 млрд. долл. в 2013 году.
При этом влияние Китая в регионе, и в Таджикистане в частности, также несет военный характер, что обусловлено вопросами безопасности. По сути, увеличивая расходы на безопасность в Центральной Азии, Китай стремится создать безопасные буферные зоны вдоль своих границ с Афганистаном, Пакистаном и Таджикистаном. Китай в первую очередь опасается угрозы, исходящей от радикального исламизма в регионе, который может повлиять на дестабилизацию Синьцзян-Уйгурской автономной провинции Китая.
В этой связи Китай создал антитеррористический альянс с Пакистаном, Афганистаном и Таджикистаном в целях усиления координации со странами региона в рамках борьбы с растущей внутрирегиональной военной угрозой. На этом фоне Китай увеличивает активность в военной сфере в Таджикистане, который, как принято считать, находится в сфере влияния России.
20-24 октября 2016 года 10 тыс. военнослужащих из Национальной армии Таджикистана и Народно-освободительной армии Китая (НОАК) провели пятидневные антитеррористические учения в районе Ишкошим в Таджикистане, на границе с Афганистаном. Сегодня ни Пекин, ни его региональные партнеры не комментировали рост заинтересованности Китая в двустороннем военном сотрудничестве с Таджикистаном. Желание Душанбе сотрудничать с Пекином связано с ростом активности радикальных исламистов, а именно членов запрещенной Партии исламского возрождения Таджикистана.
Хотя эти шаги могут значительно укрепить позиции Китая в Центральной Азии, российские эксперты все же сомневаются в перспективах военного сотрудничества Китая со странами Центральной Азии. Примечательно, что Россия является наиболее сильным игроком в регионе, а ее крупнейшая зарубежная военная база находится в самом центре Таджикистана. Тем не менее, хотя Москва не комментировала военную активизацию Китая в Таджикистане, вряд ли она согласится с ростом влияния Китая в Центральной Азии. Несмотря на то, что позиции России в регионе в последнее десятилетие ослабли, она по-прежнему считает Центральную Азию зоной своих интересов.
Российские чиновники стараются не драматизировать активность Китая в Таджикистане, отмечая, что главным приоритетом военного сотрудничества является сохранность границ. Несмотря на то, что Россия не была приглашена к новому четырехстороннему альянсу, ее военные силы присутствуют в Таджикистане более пятидесяти лет, и новое военное соглашение между Москвой и Душанбе продлевает развертывание в Таджикистане до 2042 года.
Китай, возможно, продолжит свою экспансию в Центральной Азии, в том числе в Таджикистане, как в экономическом, так и в военном плане. Прямые инвестиции из Китая в Таджикистан в 2015 году составили 273 млн. долл., что составляет 58% от общего объема. Потенциальные последствия растущей экономической зависимости Таджикистана от Китая обострились в 2011 году, когда Душанбе согласился передать около 1% своей территории Пекину в обмен на облегчение бремени задолженности.
Политика Китая в отношении Центральной Азии свидетельствует о заинтересованности Пекина в том, чтобы играть ключевую роль в сфере безопасности в регионе, что является существенным фактором его многомиллиардных инвестиций в Экономический пояс Шелкового пути. Китай также стремится к тому, чтобы таджикские исламисты и боевики из Аль-Кайды или талибы не стали серьезной угрозой для китайской национальной безопасности (в частности, для провинции Синьцзян).
Новая региональная концепция безопасности Китая также в будущем поможет вовлечь другие страны Центральной Азии и, возможно, Туркменистан и Узбекистан. Новый четырехсторонний военный альянс между Китаем, Таджикистаном и Пакистаном (за исключением России) направлен на предотвращение роста угрозы исламизма в регионе, что затрагивает все страны-участницы. Геополитически Китай также заинтересован в создании «безопасной зоны» вдоль своих центральноазиатских границ, тогда как альянс будет в основном способствовать укреплению координации наряду с подготовкой военных кадров и специальных сил.
В конце исследователь заключает, что Китай, по-видимому, не считает, что одних только экономических инвестиций будет достаточно для дальнейшего продвижения в Центральной Азии по ряду причин, включая языковые барьеры, религию и несовместимые доктрины. Поэтому сейчас Китай активно продвигает и финансирует создание институтов и языковых центров Конфуция в местных университетах, а также предлагает программы обучения или обмена для студентов из Центральной Азии.
Однако, как делает вывод автор статьи, на текущем этапе основными военными задачами Китая является экспорт оружия, борьба с терроризмом, безопасность границ и совместные военные инициативы. Несмотря на то, что страны Центральной Азии сами желают укрепить связи с Пекином, большинство из них, и Таджикистан в особенности, не могут позволить себе игнорирование российского фактора в регионе.
